Рецензии на фильмы
Чтобы сильнее прочувствовать эффект глобальной недосказанности, можно представить себе фильм Спилберга «Война миров» без экспозиции и завязки или, на худой конец, «Кловерфилд, 10» Трахтенберга без приквела. Расширение и многогранность фильм приобретает тогда, когда наглядна его крупномасштабность, в данном случае, крупномасштабность бедствия. Вспомните эпизод из культовой «Мглы» Дарабонта, когда главные герои покидают магазин и едут по затуманенной эстакаде. Аналогичный метод индукции Красински упускает, показывая всё в масштабе 1:1. Зато показывая так, что иногда пробирает до мурашек. И пускай мурашки у всех разные, а подступиться к ним подчас задачка не из простых, режиссёру удаётся совершить главное – увлечь. Просчётом многих хорроров по-прежнему остаётся погоня за зрительскими эмоциями, а не вниманием. Данной ошибки Красински не допускает – ему важен семейный конфликт, важны сюжетная линия и её развитие. Для любителей ужасов тут припасён иной сюрприз – кошмарные погони в необъятных кукурузных полях и запоминающаяся, волнительная сцена с родами в ванне.
Что нам известно о Марии Магдалине? Да почти ничего. В Новом Завете её имя упоминается разве что в нескольких эпизодах. Тем не менее она, согласно священным текстам, была одной из последовательниц Иисуса Христа, присутствовала при его кончине в Голгофе и была свидетельницей его погребения. Считается, что Мария из Магдалы первая увидела воскресшего Христа и сообщила об этом апостолам. Однако, невзирая на вроде бы прямолинейные евангельские свидетельства, почитание Марии Магдалины в православной и католической традициях различаются: в первой она равноапостольная святая, во второй же – падшая женщина, оставившая своё ремесло. В англоязычном фильме Гарта Дэвиса, режиссёра драмы «Лев», сценарий придерживается католической интерпретации библейских событий, но это не отменяет очевидного. Того, что «Мария Магдалина» – очередной апокрифический взгляд на историю Иисуса из Назарета.
Вообще, жанр триллера у Содерберга не в фаворе. Криминальные фильмы режиссёра гораздо популярнее, нежели его зомби-апокалиптическое «Заражение» или психологический «Побочный эффект». Однако «Не в себе» на фоне всего остального кажется картиной необычной во всех смыслах. Она пленяет не только радикальным операторским приёмом (между прочим, Содерберг предпочитает снимать и монтировать самостоятельно), но и психопатологическим разнообразием. Передать маниакальность, монструозность, параноидальность Содербергу удаётся лучше всего. Он не вгоняет в страх излюбленными методами хоррора, а создаёт зрителю дискомфорт, напряжение, приводит его в трепет под стать Шьямалану или даже Финчеру. В поступках героев, пускай не всегда логичных и оправданных, Содерберг видит проявления психопатические, которые имеют довольно сильное воздействие.
«Пасхальное яйцо» – аналогичный ярлык (в хорошем смысле слова) хочется навесить и на новый блокбастер от Спилберга. Разбросанные по всей картине отсылки превращают «Первому игроку приготовиться» в шифр, который неминуемо разглядываешь, разгадываешь, а потом жаждешь изучить вновь. Важно тут одно: необъятный поп-культурный пласт ничуть не мешает следить за основной сюжетной линией. Действие у Спилберга первостепенно, а пасхалки, аллюзии и прочие вкрапления – всего-навсего бонус, но до того приятный, что любителю мейнстрима остаётся только получать эстетическое удовольствие. Восторг – вероятно, дело неблагородное, ведь под его воздействием всегда завышаешь чужие ожидания. Однако эмоциональный всплеск в зрелищных картинах уместен, на любой эффект в кино стоит поддаться, иначе его не прочувствуешь. Спилберг в очередной раз доказывает своё новаторство, преобразовывая блокбастер в глобальный фанатский оммаж поп-культуре в период заката прошлого и рассвета нынешнего столетия.
Жизненная круговерть не даёт расслабиться бедной выпускнице Кристине, которой ничего не даётся легко. Если добиться собеседования в университете, то только с десятого или двадцатого раза. Если полюбить, то только методом проб и ошибок. Если договориться с матерью, то лишь неоднократно поссорившись. Наконец, если выделиться из толпы, то исключительно получив всеобщее порицание. А ведь так хочется почувствовать себя свободной – избавиться от оков, расправить крылья и полететь, куда вздумается. Не символично ли, что имя исполнительницы главной роли, Сиршы Ронан, на родном ей ирландском языке означает именно «свободу»? А впрочем, кто из нас не хотел бы ощущать себя свободным от обязательств, от ответственности, которой становится всё больше с одним лишь фактом взросления? Вот уж нет, фильм «Леди Бёрд» не о том, как избежать обязанностей, а о том, что любая цель требует усилий. Она, как высокая планка, недостижима до тех пор, пока до неё не допрыгнешь.
Ноябрь 1971-го года. Обветшалые стены коммуналки. Литературное чтение. Народу много. Тесно. «Вам понравились стихи Бродского?» — «Нет, а вам?» — «А мне нравится». Кажется, в этом простейшем диалоге между писателем Сергеем Довлатовым и безымянным слушателем нет ничего особенного. Как бы не так. В новом фильме Алексея А. Германа «Довлатов» вся суть спряталась за ширмой оценочных суждений, свободной критики, ранее недопустимой. Эта критика справедлива, бескомпромиссна, строга, страшна. Но, как и любую критику, её либо принимаешь, либо оспариваешь – третьего не дано. 
Пожалуй, если и можно поверить в существование тайной высокотехнологичной африканской страны с монархической формой правления, то только в киновселенной Marvel. В новом блокбастере студии, «Чёрная пантера», бесчисленной армии поклонников, нетерпеливо ждущей продолжения «Мстителей», предлагается ненадолго отойти от основной сюжетной линии франшизы и погрузится прямиком в африканские саванны. Там, среди неповторимого природного ландшафта и завораживающего водопада Виктория, неожиданно возникает утопическая цивилизация с небоскрёбами, тогда как в реальности всё, увы, наоборот: вместо Эльдорадо африканский континент является скорее средоточием нищеты и непросвещённости.
У Спилберга, в общем, исторический контекст часто бывает основополагающим. «Секретное досье» открывает сцена американских солдат, попавших в засаду на вражеской территории, почти как в его культовой ленте «Спасти рядового Райана». Только поле битвы здесь политическое: кровь проливается где-то на другом конце света, пока в Штатах идёт иная война, информационная, где сражаются не «против», а «за». Не против самовольного правительства, не против войны, а за правосудие, за свободу слова, за демократию, за тех, кто покинул семью ради призрачной цели. Перед нами предстаёт тот Спилберг, каким его многие когда-то полюбили, зауважали, то есть Спилберг-патриот, Спилберг-рассказчик, Спилберг-реалист. Он умело критикует, а не слепо гордится, он ведёт нас по увлекательному, запоминающемуся маршруту даже тогда, когда знаешь, куда в итоге придёшь; он не стремится к идеализации событий, а меж тем его художественный мир без преувеличений совершенен.
Сколько раз нам суждено почувствовать великую магию любви? Сколько раз нам придётся разочароваться? Пожалуй, одной жизни будет достаточно. Твори в ней без устали, добивайся недостижимого и вечно ищи счастье, прячущееся где-то неподалёку. Очередным будничным утром в Лондоне знаменитый модельер Рейнольдс Вудкок заглядывает в непримечательную забегаловку, где он встречает на вид обычную официантку. Её зовут Альма. Мило улыбаясь, она примет его взыскательный заказ вместе с предложением поужинать этим вечером вдвоём, а дальше начнёт исполняться их заветная мечта. Однако стоит ли напоминать, что со временем реальность разрушает любые грёзы? Осознать такое непросто, примириться – практически невозможно. И только режиссёр Пол Томас Андерсон в ретрофильме «Призрачная нить» утверждает обратное.
Зачем пренебрегать конкретикой, понапрасну лить воду и стараться максимально осторожным способом подойти к проблеме, которая и так на виду у всех? Не лучше ли прям с места в карьер? Дело в том, что мэтр авторского кино, каким является Вуди Аллен вне всяких сомнений, как художник уже явно исписался и то вторит самому себе, то пытается нанести неубедительные мазки, чтобы видоизменить и приукрасить уже созданные кинополотна. «Колесо чудес», как и предыдущие работы Аллена, не претендует на любовь широкой аудитории, но, безусловно, имеет все шансы завоевать сердца отдельно взятых зрителей, причисляющих себя к ценителям артхауса. Впрочем, даже такие люди будут нескончаемо позёвывать, наблюдая за водянистыми диалогами и вязкими актами, которые ведут к закономерной трагической развязке этого алленовского киноспектакля.
Диксон (замечательная трагикомичная роль Сэма Рокуэлла) в кинокартине МакДоны – это не антагонист в игре про доброго и злого копа и совсем не контрастивное чудовище. Через гротескный образ полицейского Диксона – психопата, расиста и вдобавок маменькиного сынка – режиссёр передаёт пусть и формальное, но вполне заслуженное нравственное очищение. Преодолевая бушующее пламя пожара с делом Милдред в руках, он будто переходит границу между условным добром и злом, правосудием и ненавистью. И оставшиеся у него ожоги – это отмирающая плоть, это осознание ответственности взамен исчезающей безнаказанности. А дабы зритель ощутил этот переход, режиссёр использует изобразительно-ассоциативный приём, где в одном из эпизодов поджигают и билборды. Впрочем, не столь важен факт их поджога, потому что такой сюжетный поворот неминуем и закономерен. Куда важнее то, что Милдред становится связующим звеном в том и в другом пожаре: она и причина и следствие.
Согласитесь, что наблюдать за тем, как судьба миллионера катится коту под хвост, в результате чего он оказывается в условиях нищего, – это уже давно не цепляющий сценарный ход, к тому же вызывающий сотни вопросов. Намного любопытнее в фильме звучит видоизменённая цитата философа Рене Декарта: «Меня лайкнули, значит я существую». Понимать приведённую цитату, разумеется, можно по-своему: допустим, авторы картины смотрят на способ виртуального общения либо с гордым нонконформизмом, либо с устоявшимся консерватизмом. Однако никто их за точку зрения уличать не собирается, равно как сидящий в смартфоне сутками на пролёт зритель не должен воспринимать социально-критический лейтмотив (которого, может быть, и нет) в свой адрес.
Однако без помощи и поддержки близких не справиться никому, ибо каким техничным не оказался бы спортсмен, ему всегда необходимо знать, кто за него болеет. В Тоню никто не верил. Даже собственная мать заплатила незнакомому болельщику на стадионе, чтобы тот загнобил Тоню перед выступлением. Тогда ради кого она постоянно выходила на лёд? Ради себя и своей любви к фигурному катанию? Скорее всего, но этой любви, как выяснилось, недостаточно, чтобы одержать победу. Перед нами история не про победителя, а про закономерно проигравшего. Сильно за душу она не тронет, до слёз не рассмешит, да и в целом поразить неспособна. Поскольку, очевидно, что человек, выбравший бар вместо усердных тренировок и связавший свою жизнь не с тем людьми, уже заведомо стал аутсайдером. 
С первого взгляда, драма Гуаданьино напоминает укрепившийся в сознании «Лунный свет» Барри Дженкинса – фильм-лауреат последней церемонии вручения «Оскара». В «Зови меня своим именем» тот же лейтмотив поиска себя, схожая проблема чувственной закрепощённости на почве расовой принадлежности и аналогичная подростковая неистовость сопротивления традициям. Однако несколько фундаментальных различий этих двух картин позволяют сделать вывод в пользу работы Гуаданьино. Его фильм лишён присущей прошлогоднему «Лунному свету» мрачности – вместо криминального и жестокого Майами перед нами безмятежные североитальянские склоны и фруктовые деревья – и вдобавок он наделён очень прочной духовной первоосновой, где не только звучит триумф над табу как таковым, но и прославляется античное понимание любви.
Вследствие чего «Движение вверх» оказывается не фильмом о национальном превосходстве, не однобокой историей о героических свершениях, не спортивной драмой о победителях и проигравших, не узкодогматическим рассказом о прошлом, где есть чётко выраженная позиция. Перед нами долгожданное кино, свободное от стереотипов, без субъективного взгляда на исторические события, наделённое правильным балансом между художественным замыслом и аутентичностью. В нём, по сути, победа лишь одна – победа любви над ненавистью, а дальше можно сколько угодно разматывать клубок: любовь к близким, к родине, к спорту, к жизни… И подобных фильмов на глобальном уровне, то есть на уровне широкомасштабного производства, сейчас катастрофически мало, что придаёт работе Мегердичева особый, крайне важный и ценный вес.
Лучшие фильмы
Быть в курсе
