«Брак – это не соревнование в верности»: рецензия на «Одной волшебной ночью» Кристофа Оноре

12 декабря на большие экраны вышел фильм Кристофа Оноре «Одной волшебной ночью». На этот раз постоянный гость Каннского фестиваля и именитый французский режиссер решил визуализировать эссе-рассуждение на тему верности и брака.

Кристоф Оноре сделал себе имя на подростковых романах, обращающихся к проблемам СПИДа, однополых родителей и подросткового суицида. Будущий режиссер некоторое время писал для «Cahiers du cinéma» — политика этого журнала основывалась на потребности молодежи в свежих и животрепещущих темах, — а свою первую короткометражку «Nous deux» снял только в 2000 году.

В полнометражном кино Оноре дебютировал на год позднее с картиной «Мужчины Сесиль Кассар». Сюжет его первого фильма метафорично перекликается с новой работой. Сесиль не видит смысла жить после смерти любимого мужа и пытается покончить жизнь самоубийством. Затем фильм принимает фантастическую форму: она оказывается в Тулузе, населенной только мужчинами. Каждый персонаж, встреченный на пути, помогает ей заново почувствовать, что значит быть живой. В «Одной волшебной ночью» Мария тоже теряет мужа — но не физически, а духовно: она перестает видеть в нем человека, которого полюбила когда-то, и маленькие, но многочисленные интрижки поддерживают в ней искрящуюся и рвущуюся наружу сексуальность. Тулузой на этот раз станет отель, в котором Мария проведет одну-единственную ночь с преодолевшими пространственно-временной континуум героями из прошлого и будущего и рассуждениями о верности, браке, полигамии и первой любви.

Мария (Кьяра Мастроянни) — рыжеволосая француженка со стереотипным для парижанки налетом сексуальной небрежности. В ее жизни все легко и до глупости объяснимо. Она хороша собой, умна, все книги в ее огромной домашней библиотеке расставлены в алфавитном порядке. Мария заводит интрижки с молодыми студентами, у которых преподает право в университете. И все бы это звучало как свободная, ничем не обремененная жизнь Кэрри Бредшоу по-европейски, но бремя все-таки присутствует — Ришар (Бенжамин Биолэй). Муж Марии, который после 25 лет брака перестал вызывать у нее желание физической близости и погряз в бытовухе долгой семейной жизни.

«Одной волшебной ночью» (кстати, в оригинале название картины звучит как «Комната 212») Ришар все-таки разоблачает Марию и находит в ее телефоне сообщения от любовника. Зритель, ожидающий всем знакомой драматичной реакции на обличение в неверности, не получит очередную порцию слез и желания «все объяснить». «Брак — это не соревнование в верности», — произносит Мария, уверенная в том, что Ришар ведет такую же полигамную жизнь. После возникшего недопонимания с мужем, который, как оказалось, живет по совершенно другим канонам, Мария проведет ночь в комнате отеля через дорогу. В ее спальне с некоторой периодичностью появятся молодой Ришар, его первая любовь Ирен, около тридцати любовников главной героини и еще несколько персонажей, которые помогут ей (помогут ли?) разобраться с возникшим внутренним конфликтом.

Будто бы повторяющий образ Джона Кьюсака с магнитофоном в руках из фильма 80-х «Скажи что-нибудь», молодой Ришар — первый незваный гость фарса Оноре. Дерзкий и бесцеремонный, он совсем не похож на Ришара повзрослевшего. Неудивительно, что чувства между героями вспыхнут вновь, ведь это не тот Ришар, который загружал стиральную машинку в начале фильма и не знал, как начать разговор об измене. Режиссер от картины к картине воспевает оду любви к телесности, с особой внимательностью снимает эротические сцены. Кажется, физическое и духовное для него неотделимы — наверное, именно поэтому Мария и Ришар из прошлого не вылезают из постели и добрую половину фильма ходят в одних только простынях, чтобы при любой удобной возможности залезть обратно.

Сюжетная линия Ирен, первой любви Ришара, провозглашает несколько банальные истины. Изменится прошлое — изменится и настоящее, а жизнь создана для того, чтобы не жалеть о случившемся. Комичный и нелепый детский манекен, которого Ирен не отпускает в любых обстоятельствах, — метафора несбывшихся мечт о совместной жизни с Ришаром, которого она отпустила когда-то. Только встретившись с будущей собой (у Оноре это выглядит как визит к давней подруге в гости), Ирен поймет, что это «ненастоящее» настоящее, пластиковый самообман.

За поворотами сюжета после половины фильма становится довольно сложно следить. Сперва кажется, что все действие будет происходить в комнате отеля — некое олицетворение внутренней борьбы героини, — но позже картина примет максимально фарсовый оборот: Ирен будет добиваться воссоединения с Ришаром, она же отправится с Марией почаевничать с собой будущей, молодой Ришар встретится с повзрослевшим собой, в конце концов все соберутся вместе и будут петь песню «Could It Be Magic» в баре отеля и все будет похоже на концовку легкого новогоднего ромкома.

За бессвязностью и фарсовостью сюжета и забавными вудиалленовскими скетчами прослеживается попытка режиссера собрать кубик Рубика человеческих взаимоотношений внутри брака. Но первоцелью у него оказывается не конечный результат, а сама игра с ним: важно, чтобы каждая сторона оставалась разноцветной, но все равно была в составе той же самой игрушки.