Призрачный сын: рецензия на фильм Владимира Битокова «Мама, я дома»

10 февраля в Москве состоялась российская премьера фильма «Мама, я дома» режиссера Владимира Битокова — с Ксенией Раппопорт и Юрой Борисовым в главных ролях. Рассказываем в нашем материале почему эта картина намного больше, чем история о материнской любви и в чем она схожа с работами Кантемира Балагова и Киры Коваленко.

Текст: Варвара Кузнецова

Владимир Битоков — ученик мастерской Александра Сокурова, которая прославилась в последние два года благодаря её выпускникам: Кантемиру Балагову («Дылда», «Теснота») и Кире Коваленко («Разжимая кулаки»).

История создания картины «Мама, я дома» началась со сценария студентки «Гитиса» Марии Изюмовой. Это работа, кстати говоря, была для неё дебютной. Когда материал уже оказался у продюсера Александра Роднянского, начались поиски режиссера, который смог бы воплотить написанное на экране. По словам Роднянского, для начинающих сценаристов это большая редкость, когда их работами интересуются известные режиссеры. Выбор Александра остановился на Владимире Битокове, снявшего в 2018-ом году драму «Глубокие реки». Фильм уже высоко оценили многие зрители — в частности, когда его показали на кинофестивале в Венеции — и для актеров картина также получилась успешной. Так, роль Раппопорт здесь справледливо можно назвать одной из лучших в ее карьере.

Сюжет фильма «Мама, я дома» разворачивается в небольшом поселении вблизи Нальчика. Ветхую усадьбу, которая раньше была санаторием, вот-вот собираются снести. Молодой чиновник (Александр Горчилин) осматривает обшарпанные стены здания, явно выделяясь своим московским видом — с 13-ым айфоном в руках и идеально выглаженным костюмом — на фоне простых рабочих из Кабардино-Балкарии. Вдруг приходит указ с «самого верху»: усадьбу ни в коем случае нельзя сносить, так как «важные люди» присмотрели ее себе под дачу. Теперь весь город хлопочет над встречей с высокопоставленными лицами. Параллельно с этими событиями водительнице автобуса Тоне (Ксения Раппопорт) приходит похоронка — её сын Женя погиб в Сирии на службе. «От тела ничего не осталось, получите компенсацию в пять миллионов рублей и подпишите документ о неразглашении». Отчаявшаяся мать не верит в смерть сына и всеми способами, от одиночного пикета до обращений к журналистам, пытается организовать поиски в Сирии и вернуть сына. Через несколько дней к Тоне приезжает ее «сын» (Юра Борисов) — некий молодой человек, посланный нужными людтми к ней домой, чтобы её утихомирить. Несмотря на очевидную для матери подмену, по всем документам он тот самый Женя: оказывается, государство умеет не только хоронить, но воскрешать.



Этот фильм мог стать избитой и немного скучной историей о материнской любви, о женщине, которая, не жалея сил и не теряя веры, ждет погибшее дитя; но Битоков сразу бьет по шаблонам, вводя в повествование «Женьку» (как называла его мать) — то ли самозванца, то ли призрачного сына. В целом, подбор Битоковым локаций и персонажей роднится с работами его сокурсников: на экране периодически всплывают серые многоэтажки, а главной героиней оказывается сильная женщина. Что-то похожее уже было в фильмах «Разжимая кулаки» и «Теснота». В первой картине события происходят в маленьком шахтерском поселке Мизур, а в центре повествования — молодая девушка Ада, мечтающая сбежать от отца. «Теснота» же перемещает зрителя в Нальчик, где героиня, как и Тоня, перечит окружающим и делает ровно все наоборот, что требуют от нее родные. Разница между этими фильмами и картиной «Мама, я дома» даже не в том, что Битоков избавляется от долгих пауз между диалогами, а в его особенной интонации в работе. «Мама, я дома» больше смахивает на голливудскую драму, где образ Тони как будто списан с Фрэнсис МакДорманд в «Трех билбордах на границе Эббинга, Миссури». Она представлена такой же суровой нетерпимой женщиной, но при этом не боится шутить и время от времени выдает остроумные фразы. Пока Тоня ассоциируется с голливудским персонажем, сам Женя сильно напоминает Леху из «Купе номер шесть». Изначально зрителю предстает этакий русский брутальный агрессивный мужчина, в котором впоследствии обнаруживается глубокая нежность и любовь.

Тоня живет вместе с дочерью (Екатерина Шумакова) и маленьким внуком, который перестал говорить после того, как чуть не утонул. Наблюдая абьюзивные отношения с родной дочерью, в которых Тоню будет слишком громко назвать тираном, но совсем неправильно — чуткой матерью, можно сделать вывод о том, что героиня не любима. Зритель не знает ее прошлого, однако может предположить, что эта её суровость выросла из детства. Тоня не хочет принимать факт ее жестокого обращения с дочерью, так же, как не хочет принимать смерть сына. Она настолько закрыто живет в своем мире, где ее сын жив и все счастливы, что зритель невольно сам оказывается на перепутье, думая, где правда и где ложь.



Сам Женя будто является сказочным персонажем: он воскресает благодаря сильному желанию его матери. Часть фильма с его появлением приобретает некую абсурдность, где герой Борисова — фантом, фальшивость которого видит только мать, а весь остальной город и даже родная сестра уверены, что Женька жив. Химия между Тоней и Женей носит в себе неоднозначность: то ли их отношения строятся как у матери с сыном, то ли как у женщины с мужчиной. Полную картину их взаимоотношений зрителю увидеть не дано, так как сам Битоков упомянал о вырезанной сцене с главными персонажами, в которой они в лесу ищут потерявшегося внука Тони. Возможно, если бы зритель увидел больше эмоционального взаимодействия между героями, все бы встало на свои места.

Фильму «Мама, я дома» присуща многожанровость, которую подтверждает и сам режиссер. В какие-то моменты это почти голливудская драма, в другие — откровенный авторский фильм, обнажающий духовную шаткость матери, которая потеряла родного сына. В разговоре со зрителем о страданиях женщины, войне в Сирии и отношенях в семье эта картина будто пытается сказать что-то новое: может, не столько с помощью конкретных стилистических приемов, сколько через смешение эмоциональных оттенков и игру с полутонами.



В этом фильме Битоков, по сравнению с «Глубокими реками», отходит от грубых мужских образов и рисует женских персонажей более уязвимыми так, что зрителю к ним легче проникнуться, просто легче их понять. Режиссер создает многоголосую историю о глобальном насилии в Сирии и локальном насилии в семье, о чиновниках, готовых все решать деньгами, и о людях, готовых бороться за свою правду, о беспределе силовиков и о безграничной любви — увлекающий сюжет, в центре которого стоит стоит человек, выдающий себя за другого.