Любовь, смерть и русские: разбираем экранизацию «Анны Карениной» к дню рождения Джо Райта

06-09-2021 | Kilyakov.Ivan | Рубрика: Из мира кино
Текст: Татьяна Еремичева

25 августа Великобритания, а вместе с ней и полмира, праздновали день рождения одного из самых искусных режиссёров современности - Джо Райта. Проведя большую часть жизни в драматических кружках и кукольном театре, Райт перенёс многие сценические приёмы и в свои фильмы, насытив уникальным стилем каждую работу. Пока в театрах только чистят шторы кулис и дошивают последние костюмы перед началом сезона, наша редакция решила рассказать об экранизации неплохого русского романа человеком, доказавшим, что Кира Найтли родилась не в ту эпоху, сняв об этом три фильма.

Любовь, смерть и русские: разбираем экранизацию «Анны Карениной» к дню рождения Джо Райта

Экранизация любого литературного произведения, которое вышло из-под редакции сценариста не в прошлую среду - это тяжкий труд. Экранизация иностранного романа, написанного кровью и потом на другом языке для другого общества - большая ответственность. А экранизация романа-эпопеи, ставшего достоянием целой нации и задавшего правила семейной жизни для нескольких поколений - изощрённая форма мазохизма. Ни для кого не секрет, что многие избирательные и не очень критики недоверчиво относятся к любым прочтениям классики отечественного пера иностранцами, так как не верят, что разгадать загадку русской души может кто-то кроме этой самой души. На деле оказывается, что взгляд человека, выросшего в другой культуре, способен открыть новую грань неоднократно прочитанной истории и удивить даже самого преданного филолога. Необязательно дотошно гнаться за соответствием героев их описаниям, копировать фабулу романа или настойчиво добиваться признания гениальности и истинности авторской идеи, чтобы представить талантливое кино.

Райт использует сцену как инструмент. С помощью её подмостков он выражает человеческие отношения лучше, чем авторы многотомных сборников, посвящённых страданиям одной и той же пары (в сумеречном мире, например), и чётко разграничивает добро и зло, искренность и постановочность. Даже его взаимодействие со сценическим пространством оставляет возможность для мысли: когда актёры-представители светского общества выходят из-под света рамп, зритель может увидеть простой народ, снующий за сценой. Райт проводит аналогию между низшими сословиями и работниками закулисья - без них невозможен ни театр, ни государство. Такая неожиданная во многом метафора объясняется все так же: Райт просто привык видеть мир с подобного ракурса (со сцены под свет софитов), возможно, это естественный для него язык объяснения жизни (и ключ к его картинам). В “Карениной” его приверженность к театральности достигла своего апогея и вылилась в полноценное представление, где у зрителей в зале был поп-корн, а не бинокль.


Роман Л. Н. Толстого “Анна Каренина” - описание разных типов семей. После внушительной “Войны и мира”, которая до сих пор у многих вызывает мурашки ужаса даже спустя годы после окончания школы, эта работа была своего рода глотком чистого воздуха в душной атмосфере военного пороха. Многие учителя презентуют историю Карениной как рассказ об изменнице, которая не смогла придумать, как справиться с последствиями своих необдуманных действий лучше, чем броситься под поезд. Но Толстой не просто описал чьи-то любовные интриги, идеально подходящие для сценария мыльной оперы. Его произведение стало аналогом Домостроя, только вместо правил ведения быта он описал правила любви. Через призму отношений героев, он показал читателям многогранность этого великого чувства и не смог удержаться от очередных нравоучений, хоть и завуалированных. Что в “Войне и мире”, что в “Карениной” Толстой аккуратно, но настойчиво показал образец семейного счастья – ему находится место и в картине Райта – старомодной и осовременивающей одновременно.

Некоторые читатели (те, что мало обращают внимания на детали) считают, что Анна Каренина - главная героиня широко известного романа. И, конечно, они находят тому явное доказательство (глубоко копать не надо) - её имя стоит в названии. А, будучи знакомым с творчеством Льва Николаевича, сложно сомневаться в прозрачности смысла его заглавий: в “Войне и мире” он пишет о событиях на войне и в тылу, в трилогии “Детство. Отрочество. Юность” описывает взросление человека, а в “Кавказском пленнике”, неожиданно, но… рассказывает историю солдата, сбежавшего из плена на Кавказе. Таким образом, тень сомнения не затрагивает размышления ярых фанатов, что топили за главенство Карениной в романе. Однако, если вдумчиво перечитать роман, то будет видно, что фигура Константина Левина встречается на страницах в той же, а может, и в большей степени, чем фигура Анны. Кроме того, стоит отметить, что размышления Левина служат окончанием всего произведения. Исходя из этого, следует, что в романе обозначается две линии повествования - жизненный путь Карениной и путь Левина, которые проходят параллельно друг другу (и именно этот мотив режиссеру удалось передать очень точно – формальный прием параллельного повествования оказывается и содержательным элементом картины Райта). Что удивительно, они ни разу за весь роман не пересекаются, несмотря на плотное переплетение двух столичных обществ, где эти два героя занимают не последние роли. Возможно, Толстой намеренно разводит их, делая разницу между двумя судьбами ещё более заметной читателю. Райт, следуя этой логике, в одной из сцен пускает героев навстречу друг другу, но разводит в разные направления, не выделив времени даже на приветствия. Очерчивая две сюжетные линии, Толстой также выстраивает антитезу: он сталкивает их мировосприятие, принципы и отношение к браку. И, если Каренина от семейного благополучия, ребёнка и душевного спокойствия сходит к разрушению как своего прошлого, так и будущего, оказываясь падшей во всех смыслах женщиной, то Левин от одиночества и неприятия всего духовного поднимается (как считает Толстой) до умиротворения, находя себя в заботе о семье и любви дорогой сердцу жены.


Райт решил передать это с помощью языка театра: сцены из жизни светского общества были намеренно созданы в декорациях, скрипучих полах и обставленных бутафорией комнатах. В то время как реальность происходящего со звенящей искренностью он подчёркивал кадрами живой природы. Подобным образом он отделял настоящее от наигранного, ирреального и постановочного. Что примечательно, даже здесь можно отметить разницу между Карениной и Левиным, ведь первую можно было встретить лишь среди кулис, подмостков и висящих рамп, а Константина окружали исключительно дышащие русские просторы. Кроме того, в финале картины режиссёр повторно использует этот приём, показывая семью Облонских в их загородном поместье с листочками, дождиками и самоваром, кардинально отличными от блёклых декораций их московской квартиры. Тем самым, Райт даёт понять, что даже та любовь, которая объединяет Стиву и Долли, способна выжить после предательств и измен и вырваться из порочного круга неискренности, чего не случилось в доме Карениных. Также нельзя не обратить внимание на последний кадр в фильме: муж Анны, Алексей, проводит время со своим сыном и её внебрачной дочерью в бескрайнем вересковом поле. Зрителю кажется, что вот оно, ещё одна спасённая от духоты сценического заключения душа. Однако по мере отдаления камеры становится заметно: они всё ещё не покинули зал, просто теперь он зарос и не оставил места зрителям, что можно трактовать двояко. С одной стороны, их семья так и осталась заложниками подобного столичного образа жизни, с другой - им открылся путь к освобождению, а природа (читай, чистота и естественность) восторжествовала над прежней сценической пустотой.


К другим театральным шалостям Райта относится его игра с цветом. В целом, колорит картины довольно своеобразный - выдержанный, с множеством тёмных оттенков, подчёркивающих таинственность закулисного мира. Но отдельное внимание хочется уделить одежде героев, а именно - нарядам самой Анны. Не секрет, что в театральных постановках (а в последствии и в кинематографе) костюмы служат таким же равноправным инструментом высказывания как и слова в сценарии. Поэтому сомнений крайне мало в том, что Райт пропустил бы возможность вложить дополнительный смысл в подобные детали. За время фильма Каренина успевает сменить приличное количество шикарных платьев (неудивительно, ведь она прожила 2 года за 2 часа). Однако в её гардеробе явно выделяется несколько паттернов: Каренина два раза надевает бордовое платье - первый, когда на балу окончательно принимает свою участь изменщицы, влюблённой в молодого офицера. Второй раз застаёт её на рельсах последнего в жизни героини поезда. Примечательно, что в некоторых культурах красный считается цветом траура, так как символизирует кровопролитие, которое к нему привело (как символично: сначала кровь пролилась метафорическая и во имя любви, затем реальная - во имя освобождения). Когда Анна возвращается в Петербург после побега с Вронским, она одета в total black, а сверх драматизма добавляет опущенная вуаль - загадочный силуэт незнакомки, провожающей панихиду по собственной жизни и утерянному положению в обществе. Для последнего выхода в свет Каренина напротив выбирает облачиться во всё белое. Она - центр композиции, она - столкновение всех взглядов, она - образец чистоты и возрождения. В то же время белый - распространённый во многих культурах цвет траура. Даже королева Виктория распорядилась провести в подобном стиле свою последнюю вечеринку на этом свете, неосознанно интегрировав целый концепт в британскую культуру. Тем не менее, Райт всё-таки выбирает конвенциональное значение белого, о чём нам говорят три сцены: минута гармонии Анны с Вронским (сад, белые простыни, романтика), финал в доме Левиных (семья, ребёнок, всё белое и улыбающееся) и последний кадр Каренина с детьми (летняя зелень, белые ленты, детский смех).

Помимо нарядов режиссёр уделяет внимание и более маленьким деталям: например, веер Карениной, отчаянно стучащий во время сцены скачек. Подобно тикающей бомбе, он отсчитывает секунды до поворотного момента в её жизни: публичного признания своей порочной связи.


Таким образом, можно смело сказать: картина Райта создана педантичной (британской) аккуратностью и внимание к деталям. Привнеся своё видение в интерпретацию жемчужины русской классики и не разменяв свой стиль на желание угодить, он смог детально проработать каждого персонажа и показать глубину и неоднозначность героев не хуже Толстого. Новаторские идеи и специфические кадры, которые можно увидеть в “Гордости и предубеждении” (2006) и “Искуплении” (2008), слаженно встроились в ход “Анны Карениной”. А трепетное восприятие театральной жизни очаровывает каждого неравнодушного к данной форме искусства. И пока все поклонники зачёркивают дни в календаре до открытия сезона, наша редакция выбирает доступный телепорт в сказочный мир сцены (чего и Вам советует).

Просмотров: 1 180 | Комментариев: 0
Уважаемые пользователи нашего сайта! Просим вас соблюдать правила хорошего тона, когда оставляете свои комментарии. Бесполезные и содержащие нецензурную лексику сообщения будут удалены. Пользователи, повторно нарушившие правила, - заблокированы.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Лучшие фильмы
Быть в курсе